Народной артистке СССР Глафире Петровне Сидоровой 2 декабря исполнилось бы 100 лет. О ее ошеломляющей энергетике, колоссальном таланте и работоспособности ходят легенды. Но мало кто знает, что Глафира Петровна вне театра, которому посвятила 70 лет жизни, и кипучей общественной деятельности была нежной мамой, гостеприимной хозяйкой, непревзойденным кулинаром. А за кулисами была внимательной наставницей начинающих актеров, помогала им овладеть тонкостями сложной актерской профессии.
Теплыми воспоминаниями о легендарной театральной актрисе с порталом «Мой Сыктывкар» поделились дочь артистки Любовь Николаевна Емельянова и заслуженная артистка России Галина Аркадьевна Микова.
Воспоминания Галины Аркадьевны Миковой о Глафире Петровне: «Действительно, бывают же такие»
— Настоящие актеры всегда сохраняют в себе детское восприятие. Если оно сохраняется в человеке, то можно совершенно спокойно преображаться на сцене. Ведь что такое актер? Он как ребенок играет другого человека. Другое дело, что он проживает какие-то вещи, вкладывает свои эмоции, мысли, свое понятие о мире. Но все равно суть этого – игра. И в Глафире Петровне это было. Она настолько была открыта в своих эмоциях: умела радоваться, если обижалась — то обижалась серьезно, в ней было много детского и абсолютно непосредственного восприятия. Она была настолько живой, энергичной и органичной, умеющей и пошутить, и пожурить, умеющей войти в положение, помочь и поддержать. И отругать, если надо. В ней все было — абсолютно нормальный живой человек.
Все ее образы, которые она создавала на сцене, шли от ее сущности, от ее непосредственного восприятия мира. И они этим были очень интересны. И были абсолютно разными. Абсолютными! Я не видела, чтобы в ее работах были повторения. Бывают такие актеры, которые из роли в роль совершенно одинаковые. А Глафира Петровна каждый раз проявляла себя по-новому.
— Расскажите о своих самых первых впечатлениях о ней
— В первый раз все старшее поколение театра мы увидели в 1971 году, когда наша студия закончила ГИТИС. Они нам показались очень взрослыми. Мне тогда было 21, а им уже по 40 лет. Потом, с годами, эта разница как-то нивелировалась, и мы все стали ближе.
Первый спектакль, который мы увидели на сцене – «Кысько тай эмось»/«Бывают же такие». Основная тройка актеров: Иван Иванович Аврамов, Юлия Ивановна Трошева и Глафира Петровна Сидорова. По сценарию две женщины, две подруги всю жизнь воюют за отношение одного мужчины к ним. Глафира Петровна играла жену, а Юлия Ивановна по роли была при них, все время рядышком. Это были необыкновенные сцены! Как они выясняли между собой отношения, вспоминали прошлое, выстраивали сегодняшние отношения! При всем при этом абсолютно не было злобы, они обе готовы были друг друга обнять, поддержать, в трудный момент всегда прийти на помощь – такие красивые взаимоотношения, несмотря на тройственность. В этом спектакле не было ни одного персонажа, который бы не привлекал внимание, все были невероятно яркие. Я считаю, что это один из знаковых спектаклей в истории нашего театра, который очень много лет шел, и восстанавливался после ухода из жизни сначала И.И. Аврамова, затем Ю.И. Трошевой. Персонажи спектакля настолько живые, что в моей памяти он – незабываемый. Действительно, бывают же такие.
Галина Микова и Глафира Сидорова на сцене. Фото Дмитрия Напалкова.
— С помощью каких актерских приемов ей удавалось быть настолько разносторонней актрисой?
— У Глафиры Петровны огромная коллекция всевозможных «матерей». И в каждой роли она находила совершенно новые краски. По сути своей в ней было очень много материнского. Каждую роль, которую она играла — пропускала через себя.
В «Ночи лунного затмения» она играла грозную хозяйку, главу семейства, которая и всех держала в узде, и сочувствовала своим детям, но в то же время заставляла их делать то, что положено, соблюдать традиции. Боролась сама с с собой в каких-то моментах.
Когда мы с ней играли в спектакле «Долги наши» (Глафира Петровна играла мою маму, а Иван Иванович Аврамов — моего отца), она была совершенно другой. Ей было безумно больно, что дочка выросла без отца, потому что он куда-то уехал, а сейчас пытается к ней проявить внимание. Конечно, это задевает, обижает, и в то же время она понимает, что не может встать между отцом и дочерью. И как выстроить дальнейшие взаимоотношения? Это все сложно. И как же эти переживания явно и понятно были преподнесены зрителю – что дочка от нее отойдет и станет ближе к отцу, как это бывает в жизни.
Глафира Сидорова в гримерной. Начало 90-ых годов. Фото Дмитрия Напалкова.
В ней столько всяких нюансов, всего на свете…. А мамаша Кураж? Это что-то невероятное! Это торговка, монстр, которая готова продать свою дочь, продать своего сына, лишь бы только заработать деньги. И самое главное, так невероятно – когда для нее ничего святого нет — я смотрела и не могла до конца поверить, что это наша Глафира Петровна, и она такой может быть.
А в спектакле «Последний день» был маленький эпизод… Сколько лет прошло, а этот эпизод стоит у меня перед глазами, я не могу его забыть! По сюжету милиционера попросили подойти к женщине, которая не освобождала дом, подлежащий сносу, и задерживала большое строительство. И когда он пришел, хозяйка выходит оттуда и ее спрашивают, мол, вы вещи забрали? Она отвечает, что нет, вот у меня — все что есть, и прижимает к груди что-то. Её спрашивают, а что это у вас? И тут она поворачивает единственную ценную вещь, а это портрет ее сына, которого убили на войне. Мол, больше мне ничего не надо …. Понимаете? И говорить больше ничего не надо. За этим такая судьба стоит. Удивительно, как она находила такие уникальные вещи, которые пронзали насквозь…
— Делилась ли Глафира Петровна воспоминаниями о своей жизни, какие самые яркие моменты запомнились?
— Если взять ее собственную судьбу — то, что ей пришлось пережить… Перед войной они поступили в институт (ред. – коми-студия ГИТИСа им. А.В. Луначарского в Москве), а потом, когда началась война и бомбежки, их отправили рыть противотанковые окопы. Когда Глафира Петровна делилась воспоминаниями о войне, то всегда говорила, что все то, что показывают в фильмах про войну – не то: там ров, земля, а сверху эти самолеты, и не знаешь куда деться, и никакой щёлки нет. Думаешь, все – твой последний момент наступил. Столько лет прошло, а я до сих пор помню, как она это рассказывала — настолько ярко и подобно. И как их оттуда вывозили, как им было страшно…
А какую они жизнь во время войны здесь прожили… У них не было ни больничных, ни выходных, ни проходных. Ничего. Только работа. Надо было отапливать старое здание театра — оно было с печами. Артисты сами выезжали в лес, пилили деревья, убирали сучки, рубили, привозили сюда. Сами топили театр, сами играли.
И были постоянные выезды. Рассказывала Юлия Ивановна Трошева ( Глафира Петровна тоже с ними тогда была), как однажды поздней осенью, уже шла шуга, на лодках добирались на выездной спектакль. Три лодки были связаны,на которых плыли актеры, работники, а в третьей находились декорации. Третья лодка перевернулась… И как все бросились в ледяную воду — не спасаться, а спасать имущество, декорации, потому что без них работать дальше было бы невозможно. Это было главное. Работа. Всю жизнь.
А после войны были бесконечные гастроли. Два с половиной месяца зимой продолжались гастроли по железной дороге, когда надо было со спектаклями доехать до самого крайнего севера и обратно. Труппа жила в вагонах-теплушках: туалеты – на улице, готовили на кострах. И в таких условиях они работали. А летом добирались до отдаленных поселений верховьев Вычегды и Печоры на баржах, гастролировали по несколько месяцев. Но с какой радостью они ждали эти гастроли!
— Умела ли она за себя постоять? Ходят байки, что она чуть ли не пинком открывала двери высоких кабинетов
— О, она всегда умела за себя постоять! Но она умела и защитить других людей. Если она чувствовала, что к кому-то относятся несправедливо, могла совершенно спокойно вступиться за этого человека, и, не взирая ни на что, отстоять. Когда она стала председателем отделения ВТО, а затем и Коми отделения Союза театральных деятелей, очень много делала и для людей, и для театра. Это благодаря ее пробивной силе и напористости театр носит звание академического. Перед ней открывались любые двери. Но она воздействовала не силой, а внутренним обаянием, логикой. Перед ней никто не мог устоять.
Глафира Петровна возглавляла Союз театральных деятелей в самые трудные постперестроечные времена – когда зарплаты задерживались, была талонная система, негде купить продукты и одежду. Каким-то образом она умудрялась договариваться с предприятиями, и в театр привозили яйца, цыплят. Если не было денег – давали в долг. Глафира Петровна договаривалась с предпринимателями, и привозили одежду, белье. Ей удавалось просчитывать эти ходы, находить на это время при ее достаточно плотной занятости в репертуаре. Ее на всё хватало. При этом она заботилась не только о коллективе нашего театра: для нее были важны люди (члены СТД), которые живут и в Воркуте, и Инте. Она знала, кто в чем нуждается, какую путевку надо сделать, какую материальную помощь оказать. Иногда бывало, она отстранялась от всех, и вдруг оказывалось, что она в курсе всего происходящего, в самой гуще событий. Вот как это у нее получалось, я не знаю.
Воспоминания дочери Любови Николаевны Емельяновой: «Стоило ей переступить порог театра, ее храма, как мамочка преображалась»
— Какие семейные традиции почитались в вашей театральной семье?
— Самый любимый праздник в нашей семье — Новый год, к которому мы готовились с трепетом. Праздник мы встречали в семье любимой сестры папы Аннушки, у которой день рождения был 30 декабря. Мама всегда умела выбирать подарки и, несмотря на то, что разнообразия в годы СССР в магазинах не было, она умудрялась находить самые красивые вещи — невероятные платочки, прекрасные кофточки. Все мы по-семейному, с душой дарили подарки за новогодним столом, поэтому 31 декабря — одно из самых теплых воспоминаний из детства.
Мама была невероятно гостеприимной, обаятельной и улыбчивой. И в нашем доме были рады всем гостям. Часто приезжали многочисленные родственники из деревни — бабушки, дедушки, дяди и тети — и дома накрывался щедрый стол, который ломился от угощений. Мама восхитительно готовила заливное мясо и рыбу, огромные деревенские пироги на полстола с рыбой или брусникой. Вообще, помню, что все блюда, которые готовила мама, были огромными, щедрыми. Одним из самых коронных яств был торт «Наполеон», который тоже получался большим, слоёным, с разными видами кремов. Бывает, встанешь поутру и видишь, что на кухне в кастрюле варятся банки сгущенки, и радуешься: значит сегодня будет торт с кремом из вареной сгущенки. Прошло много лет, а я до сих пор готовлю к семейным праздникам этот торт так, как научила меня мама.
А какой уют она создавала перед праздниками: пока все спали — крахмалила и гладила белоснежные чехлы на мебель. Мы, дети, вставали утром и диву давались: как же хорошо и чисто было дома. Единственное, что я не могу понять до сих пор, когда и как она все успевала и где черпала энергию.
— Расскажите, пожалуйста, о самом запоминающемся и важном подарке, который вам преподнесли родители?
— Мама и папа (народный артист Коми АССР Николай Николаевич Турубанов — ред.) с гастролей всегда привозили много подарков мне и брату. Это были очень красивые вещи, которые сложно было достать в те времена, — костюмчики, платьица и туфельки. Но запоминаются другие важные детали. Родители были невероятно заняты в мои детские годы, это было непростое время становления страны и республики, когда нужно было нести культуру в массы. И так как они не могли проводить много времени с нами, то старались выразить внимание другими способами. Например, они придумали милую традицию, приносили из театрального буфета вкусности (конфеты или шоколадки) и клали нам под подушку, пока мы спали. Эта традиция соблюдалась долгое время, пока мы были малышами. До сих пор вспоминаю об этом с нежностью. Мы тоже старались делать подарки маме и папе своими руками: братик выжигал поделки из дерева, а я дарила маме свои рисунки, очень любила рисовать цветы. Мама долгие годы хранила эти творения, которые, к сожалению, затерялись в связи с переездами.
Редкое фото из семейного архива: Глафира Петровна и Николай Николаевич с дочерью Любонькой.
Мама и папа при своей занятости находили причины, чтобы быть с нами, детьми, почаще. Помню, что в детстве летом нас брали на гастроли по городам и селам Коми АССР. Мы садились на баржу, которая напоминала плавучий домик, и начинали наше путешествие. Когда стали чуть постарше, нас взяли на гастроли в Петрозаводск, а затем мы поехали в Ленинград, где гуляли с родителями по великолепным музеям. Столько лет прошло, но мне кажется, что это незабываемая поездка была вчера, настолько ярки и живы эти детские воспоминания.
— Глафира Петровна всегда была элегантна: как на сцене, так и за кулисами. А как она выбирала наряды?
— Мама любила красиво одеваться, но так как в те годы выбора в магазинах особенно не было, то она сама разрабатывала эскизы нарядов и воплощала их в ателье. Она не любила одеваться в одно и то же каждый день, а к выбору платьев подходила очень осознанно. Все ее образы отличала одновременно и простота, и невероятная элегантность, никаких лишних деталей или вычурности. Интересно, что к золоту она относилась очень равнодушно, а вот украшения обожала: носила скромные бусы, колье, аккуратные серьги с камнями, которые дополняли ее образ.
— Какие важные моральные уроки вам преподала ваша мама?
— Однажды в четверти у меня выходила тройка по математике, которую я хотела скрыть от мамы. Помню, что после того, как правда открылась, мама провела со мной беседу. Она сказала мне о том, что никогда и ни при каких обстоятельствах нельзя лгать. Как бы больно, страшно и тяжело не было, правда дороже всего. Этот урок я запомнила на всю жизнь.
Надо сказать, что мама всегда серьезно относилась к нашей с братом учебе. Недавно я открывала старые школьные дневники и заметила, что практически везде расписывалась именно мама. Поэтому, когда однажды я получила две двойки по физике, мама, несмотря на занятость, собралась в школу по приглашению учителя. Однако накануне был феерический спектакль, где мама блистала в роли Василисы Мелентьевой в одноименной драме. И так получилось, что наш творческий учитель физики посетил этот спектакль. На следующий день мама пошла на встречу с ним, все-таки дело серьезное, две двойки. Когда она пришла домой, я осторожно спросила: «Он меня сильно ругал?» Оказывается педагог сначала даже и не вспомнил о моих оценках, потому что был под впечатлением от яркой премьеры и рассыпался в многочисленных комплиментах. А о двойках лишь обмолвился: «Ничего страшного, ваша дочь — умница, она обязательно все исправит». И я, конечно, все исправила.
— Всем театралам было известно, что Глафира Петровна обожала животных. Расскажите о ее любимых домашних питомцах.
— У нас всегда были домашние животные — кошки и собаки, которых мама очень любила. Вспоминаю сибирскую кошку Шпуню, ангорского кота Снежка, собаку Альму. Уже в зрелые годы у мамы появилась белая болонка по кличке Филя, в которой мама души не чаяла. Филя был не просто любимым домашним псом, но и настоящим актером. Так, он участвовал в постановке «Бешеные деньги» — и с этим связана забавная история. Представьте, мама выходит на сцену в классическом одеянии с собачкой, произносит монолог. Но в какой-то момент Филя подходит к декорациям, которые изображают лес, задирает ногу и делает свои привычные дела на виду у всего зала.
Фото из архива дочери актрисы
Однажды Филя заставил изрядно за него поволноваться. Мама каждое утро выходила с ним на прогулку в Кировском парке, рядом с которым жила, но пока она одевалась Филя убежал. Мама его долго искала и не нашла. В то время существовала популярная передача «Телекурьер», с помощью которой мы решили найти собаку: опубликовали кадры со спектакля, где участвовал песик, с просьбой его вернуть. И через неделю после пропажи нам Филю вернули. Оказывается, в то утро нашего питомца обнаружила сердобольная пара из Эжвы, куда его и увезли.
— Кто был главным в вашей творческой семье?
— Четкого разделения, кто был главным в семье и принимал решения не было. Конечно, повседневные заботы о детях лежали на плечах мамы. Но когда нужно было решать важные вопросы, требующие жесткости и решительности, то на арену выходил папа. О сильном характере мамы в театре ходили легенды, но дома она всегда оставалась мамой: нежной и внимательной. И эта нежность была во всем: в милом детском прозвище (мама называла меня Любонькой и Кошенькой), в уюте, который она создала вокруг себя, в ее глазах.
Николай Николаевич Турубанов.
Мама и папа прожили вместе 40 лет. Последние пару лет у него сдавало сердце, что немудрено при такой напряженной деятельности: он был артистом, заведовал литературной частью театра, активно преподавал. Наложило отпечаток и то, что в годы войны участвовал в строительстве оборонных сооружений под Смоленском. Его не стало в январе 1981 года. 38 лет мама прожила без папы.
Глафира Петровна в окружении поклонников.
— Глафира Петровна часто ходила в театр, когда уже была на заслуженном отдыхе?
— До 95 лет водила маму на премьеры. Мама обожала ходить в театр. Бывало, что дома захворает, но стоило ей переступить порог любимого театра, ее храма, как мамочка преображалась, становилась снова молодой. И надо было видеть, как радушно встречал зритель каждое ее появление в театре, как ее обступали со всех сторон. В этом году три года, как мамы нет, но не было ни дня, чтобы она мне не снилась. Насколько сильной энергетикой она обладала. Всю свою жизнь, всю свою энергию она отдала творчеству, театру, родной республике…
Источник: портал «Мой Сыктывкар»
