В нашем районе действуют 11 христианских приходов – в Нювчиме, Шошке, Зеленце, Палевицах, Ыбе, Пажге, Лэзыме, Слудке, Выльгорте. Со 2 марта по 19 апреля православные исполняют обряд Великого поста. Что это значит и как происходит? Эти вопросы мы задали сыктывдинцу, в прошлом – члену атеистической коммунистической партии, а ныне – слушателю третьего курса школы подготовки церковных служителей при Сыктывкарской епархии Александру Сугорову.
— Александра Борисович, вопрос прямой: вера для вас – это всерьез?
— Однозначно, извините, ответить не могу. Тому много причин. Но то, что в новой истории мы идем не тем шагом, поклясться могу. Я родился в 1949 году, мне уже за семьдесят. Историю страны с середины пятидесятых годов прошлого века помню. Детство провел в небольшом селении Чувашской АССР. В семье было пятеро детей, я у мамы – от первого брака. Отцу (вынужден, как указано в документах, называть его отчимом) установил две мемориальные доски – на фасаде школы, откуда он ушел на войну в неполные восемнадцать лет, и на здании правления колхоза, где он считался первым электриком. Мемориальные доски – не моя прихоть, лишь инициатива, отчим – кавалер ордена Ленина за форсирование Днепра в холодную осень 1943 года.
В шестидесятых годах, после военных послаблений Сталина относительно церкви, новый правитель страны Никита Хрущев вновь объявил страшное гонение на православие. Помнится, верующие чуваши из Ульяновской области шли через наше село в другое для того, чтобы воздать земной поклон Господу Иисусе Христу. Я, школьник с красным галстуком, не понимал своих родителей, когда они пускали на ночь на постой этих богомольцев. Утром мама для них растапливала печку, стряпала в одном большом чугунке наваристый суп, в другом – картошку в мундире. Утром отец каждому постояльцу давал газеты, чтобы они ими обернули ноги вместо портянок. Мама, благославляя их в праведный путь, клала каждому в котомку теплую картошку и большой шматок сала, давала и деньги.
Теперь отлично понимаю важность такой позиции родителей.
— В чем она?
— В благопристойности. Те чуваши, что из Ульяновской области шли пешком за двести верст, чтобы помолиться Господу Богу на родном им языке, достойны большого уважения. Сейчас многие говорят: «Я верую в Бога, но молюсь дома, в церковь не хожу». Прекрасная фраза, так удобно жить. Вроде бы такой человек кому-то что-то должен и никому не должен. Он – обманщик. Церковь, если по-простому, то это тело Божье, куда мы входим, а там нет места лжи. Если ты молишься, то надобно земные поклоны отвешивать. А дома ты будешь это делать? То-то.
— Вернемся к посту. Вы его соблюдаете? Если да, то как именно?
— Если честно, то не полностью. Накануне упал, второй раз в том же месте и в тот же час, и повредил ребро. Стоять в церкви в виде столба не могу. Хотя… Это маленькое мое оправдание.
Что касается еды, то мясное не ем. В наше время, когда прилавки магазинов полны всем и вся, пусть и не всегда лучшего качества, поститься не проблема. Во время поста больным, беременным женщинам и детям, как учат отцы церкви, должны быть послабления. Проблема в другом – в повседневном состоянии нашей нравственности. Слишком черствы мы стали в последние годы по отношению друг к другу. Если верить газетным и телевизионным сообщениям, за квадратный метр в квартире умерших родителей брат с сестрой готовы друг другу горло перегрызть. Куда это годится! Вопрос: школа их так воспитывала? Вроде бы и нет. Кто же тогда? Общество?
Церковь было взялась за переустройство нашего общества. Но наткнулась на равнодушие при попытке утвердить главную составляющую нашей жизни – нравственность.
Главная заповедь православия – не укради. Нельзя украсть человеческую жизнь, нельзя украсть то, что человек нажил, нельзя… Многое нельзя. В дни Великого поста нельзя делать что-то плохое даже в мыслях.
Характер у меня взрывной, не могу молча проходить мимо, если где-то пахнет гнилью несправедливости. Вот, например, несколько писем я отравлял в адрес районной и сельской администрации, чтобы на территории местечка Пичипашня создать сквер. Получил такие ответы, что даже стыдно за их авторов. В душе я их ругаю. Это грех.
Подобного у меня много. Получается, что я живу в страшном грехе.
— Вы инициатор установления мемориальных досок: у входа в Выльгортскую школу № 1 – Герою Советского Союза Николаю Гущину, в деревне Большая Слуда –Герою Социалистического Труда Анне Пятковой, на здании школы села Часово –народным артисту республики Степану Ермолину и народному писателю республики Геннадию Юшкову. Есть ли еще какие-то идеи в этом направлении?
— Не я им устанавливал метки памяти, я был только одним из идейных вдохновителей этого благого дела. Деньги на мемориальную доску собирал во время празднования «Завалинка» в Выльгорте. Подходили ко мне детишки с мамами, давали, кто сколько может, но я настаивал, чтобы сумма была не больше ста рублей. Некоторые «непростые» граждане предлагали крупные суммы, но я отказывался. Что касается местных чиновников, в этот день они меня обходили стороной. А ведь памятные доски – это не только богоугодное деяние, это людская память. Ближайшая инициатива в этом направлении – установление мемориальной доски в деревне Ивановке сельского поселения Палевицы народной артистке СССР Глафире Сидоровой. Работа уже началась.
— Известно, что вы помогаете строить церковь в Палевицах, служите в алтаре в сельском молитвенном доме. Делать все это вам велит душа или необходимость практики для семинариста?
— Правильно будет, если скажу, что и то и другое. Достроить церковь в Палевицах необходимо. Мы должны восстановить то, что утрачено предыдущим поколением. Если человек, пусть и маловерующий, зашел в церковь, зажег свечу, то он уже в мыслях себе поклялся, что этот день для него будет освящен светлыми мыслями и поступками. Разве этого мало? Если он зажег поминальную свечу, то в эту минуту вспомнил всех, кто ему были дороги и близки. Память о прошлом должна жечь наши сердца. Если этого нет, то скажем себе честно: «Я – человек-пустышка». Печально, но это факт.
Человек, когда заходит в церковь и видит суровые образы святых в рамах, то, пусть на какое-то мгновенье, снимает с себя груз незаслуженного величия, гордости и становится, как и все, рабом Божьим. Ты поссорился с братом. Зачем? Надо бы помириться, да гордость не велит. Церковь учит смирению. Покайся. Он же брат твой, единая кровь. Кто еще может быть ближе для тебя! Так во всем.
Церковь не разъединяет, церковь соединяет людей. Пост – еще один элемент, связующий христиан, это время проверить себя на прочность. Трудновато, если ты привык к достатку, себе в чем-то отказывать. Но в том и суть Великого поста, чтобы удержать себя. Удержать – это командовать своей волей.
— Нужно ли трактовать как слабоволие, исповедовать как грех исполнение супружеского долга в пост?
— Вечный вопрос. Ответ давно дан священнослужителями высокого ранга в средствах массовой информации. Это не является грехом, это называется невоздержание в супружеских отношениях во время поста. В отличие от пищи, супружеское воздержание касается очень тонкой и хрупкой области отношений двоих, которые часто (как убеждает опыт) по своему духовному развитию различаются между собой. Поэтому и нет прямого канонического требования воздержания, но все равно оно является духовно-нравственной нормой, несоблюдение которой при отсутствии соответствующей причины является грехом, который надо исповедать. Но уверен: на исповеди батюшка поймет и простит.
— Со взаимоотношениями супругов, вроде, разобрались. Теперь хотелось бы развить «детскую» тему. Точнее – проблему социального сиротства. Как утверждает статистика, сегодня сирот больше, чем в послевоенные годы. Почему?
— Для меня этот вопрос неподъемный. Но кое-какое суждение, даже с нецерковной позиции, имею. Давным-давно, тогда я работал в газете республиканского значения «Красное знамя», поехал вместе с заместителем министра сельского хозяйства Александром Мокиевым в Прилузский район. Дело было в мае. В одном из хозяйств мы побывали на пахоте, затем зашли в село. Догоняет нас женщина и просит немного денег на хлеб. Замминистра достал кошелек – как тут не помочь! В это время подошла к нам другая сельчанка и кричит: «Что вы делаете! Мы ей вчера всем миром собрали три ведра картошки, чтобы она их посадила, так она их пропила и теперь просит подаяние. Сколько можно такое терпеть?!»
А попрошайка в ответ: «Мои дети, живущие в интернате, каждый год летом купаются в Черном море, твои никогда этого баловства не увидят. Мои, выписавшись из интерната, получат бесплатно от государства благоустроенные квартиры в городах, а твои всю жизнь будут корячиться на ферме, как и ты – за кусок хлеба».
Я был ошеломлен.
Кажется, в 2016 году я записался поработать в детском оздоровительном лагере «Чайка» педагогом дополнительного образования. Основным контингентом лагеря были дети-сироты. Честно скажу, не приведи Господь… Философия большинства этих детей такова: «Дай мне все и сегодня, будущее решит государство».
Страшно, правда? А виноваты кто? Взрослые и их пороки.
Пост, который мы сегодня испытываем, это очищение от тех человеческих грехов, которые в нас накопились, которые надо срочно отмыть. Отмыть своей волей, как чистой водой. Другой вопрос, готовы ли мы к этому?
И еще. Старец Парфений Киевский, имевший пламенную любовь ко Христу, течение долгого времени повторял одну и ту же молитву: «Господи Иисусе, живи во мне и мне дай в Тебе житии». Все очень просто, но какой большой смысл имеют эти слова.
Беседовала Юлия ЧУПРОВА. Фото из архива редакции.
